Неточные совпадения
Эти слова для Ляховского были
ударом грома, и он только бессильно съежился в своем кресле, как приколотый пузырь. Дядюшка принял
серьезный вид и вытянул губы.
Удар ябеднику был нанесен на глазах у всего Гарного Луга… Все понимали, что дело завязалось не на шутку: Банькевич отправился на «отпуст» к чудотворной иконе, что делал всегда в особенно
серьезных случаях.
Нужно полагать, что это было очень
серьезное орудие государственной Немезиды, потому что оно отпускалось в количестве, не превышавшем 41-го
удара, хотя опытный палач, как в то время удостоверяли, мог с трех
ударов заколотить человека насмерть.
Но чуть только выделится секунда тишины — снова слышен
серьезный, молитвенный гул органа, а снизу ему отвечает море глухими
ударами волн о прибрежные камни и шёлковым шорохом гальки.
Мухоедов дурачился, как школьник, и в простоте своей души даже не подозревал, что это взвизгиванье, полновесные
удары и «лошадиные нежности» могли привести к чему-нибудь
серьезному, хотя Глашка после такой игры подолгу отлеживалась где-нибудь на холодке и изнашивала большие синяки.
Может быть, я был и неправ в своих заключениях, но мне они казались верными; и я не ошибся:
удар, который перенесла княгиня под Новый год от „духа“ г-жи Жанглис был очень тяжел и имел
серьезные последствия.
В городе он говел и писал у нотариуса завещание (недели две назад с ним приключился легкий
удар), и теперь в вагоне все время, пока он ехал, его не покидали грустные,
серьезные мысли о близкой смерти, о суете сует, о бренности всего земного.
— Теперь нет…
Удар при известии о смерти Коры случился с ним при нем, и вот уже неделя, как я каждый день хожу навещать его… Он до сих пор не приходил в себя… Я его не лечу… Его лечит врач, приглашенный г-жею Ботт… Это человек знающий и
серьезный, который, конечно, не позволит перенести больного… Я сам, признаюсь, несмотря ни на что, воспротивился бы этому… Болезнь Владимира тяжелая, не дающая надежды, но требующая большой предосторожности, у ней два исхода и оба ужасные: смерть или сумасшествие.
И то, что она имела дело с писателями и, вероятно, разговаривала с ними, и то, что она могла держать себя иногда так спокойно и с достоинством, и говорить так зло, — невольно поднимало ее и ее
удару придавало характер чего-то значительно более
серьезного и важного, чем простая истерическая вспышка полупьяной и полуголой проститутки.